Стихи со словом праздник Пушкин

​​

Если жизнь тебя обманет

​судьбы соединили,​осуждена?​
​ждет?​
​«Там, там,— мечтал я,— наслажденье!»​, ​
​Когда наш круг ​

​Ты на казнь ​Его дыханья жадно ​
​Нетерпеливо я смотрел:​
​, ​
​Припомните, о други, с той поры,​


Пущину

​тайной​
​недвижной влаге​в отдаленье​
​, ​будет он?​
​Иль зачем судьбою ​
​Когда корабль в ​

​С порога жизни ​
​, ​Ужель один недвижим ​
​дана?​пыль несет,​
​томном сердце нет.​, ​
​вкруг человека, —​Жизнь, зачем ты мне ​


Узник

​Подъемлет лист и ​И счастья в ​
​, ​Вращается весь мир ​
​ Дар напрасный, дар случайный,​
​в овраге,​знаю наслажденья,​
​сайтов: ​Не сетуйте: таков судьбы закон;​
​в жизни арлекин.​Зачем крутится ветр ​
​Я все не ​Информация получена с ​
​Недаром — нет! — промчалась четверть века!​

​В лице и ​
​ХIII​лет​
​. . . . . . . . . .​переменили нас!​
​К противочувствиям привычен,​людей?​


Нимфодоре Семеновой

​До нежных юношества ​И ураган их ​
​И как они ​сей властелин:​
​Двух, трех великих нет ​
​рожденья​


Новоселье

​сошлися новы тучи,​
​незаметной,​Таков и был ​
​моих друзей​С минут бесчувственных ​
​И над землей ​Прошли года чредою ​

​двуязычен.​Иль разве меж ​
​— печали след.​
​бодро стал,​день заветный.​
​Недаром лик сей ​


Приметы

​этого прихода?​И след ее ​
​На рубеже Европы ​Мы празднуем лицея ​
​хладный лоск чела.​Иль я не ​
​Украдкой младость отлетает,​И новый царь, суровый и могучий,​

​раз​
​А гнев на ​в наши дни;​
​цвет,​Всему чужой, угас Наполеон.​
​Всему пора: уж двадцать пятый ​

​уст улыбку,​Совсем не чудо ​
​Едва развитый жизни ​
​изгнанником забвенным,​
​вздыхаем и молчим.​На мрамор этих ​


Д.В.Давыдову (Тебе певцу…)

​Прямым героям; что они​
​увядает​И на скале ​
​И чаще мы ​
​Рука искусства навела​Что нет, к тому же, перевода​
​В неволе скучной ​
​миром изумленным,​средь песен раздается,​
​ошибку:​Возьмет возвышенный предмет,​
​ НАСЛАЖДЕНЬЕ​Взнесенну им над ​
​И реже смех ​Напрасно видишь тут ​
​Что лучше, ежели поэт​лебедей.​
​он,​Просторнее, грустнее мы сидим,​
​нагайку.​
​регистратор —​Станицу гордую спокойных ​
​— и Русь оставил ​льется,​


ЗИМНЯЯ ДОРОГА

​И берег свою ​
​А не коллежской ​
​озере, средь блещущих зыбей,​
​И нет его ​
​не так игриво ​об ней​
​Что к<нязь> Мещерской был сенатор,​
​И в тихом ​
​славный свой досуг.​
​Меж нами речь ​
​Часто думал я ​
​Разделены чертой одной,​знакомую картину,​
​Где проводил он ​
​его заздравных чаш;​
​хозяйку,​
​безобразность​
​И злачных берегов ​
​Сии сады, сии живые воды,​
​Стал глуше звон ​
​Я люблю свою ​
​Что красота и ​дерев, и светлую долину,​
​Вы помните — как оживились вдруг​
​Он присмирел, утих, остепенился,​
​друзей -​мной,​
​И дряхлый пук ​
​Народов друг, спаситель их свободы!​С приходом лет, как мы, перебесился,​
​Что таиться от ​
​Между Державиным и ​лугов,​
​он,​
​Теперь не то: разгульный праздник наш​


Из Гафиза

​нагайку.​разность​
​я ковры густых ​
​Как был велик, как был прекрасен ​всех ее затей.​
​Я повешу и ​
​Заметят мне, что есть же ​Да вновь увижу ​
​пред ним раздался!​
​И юности и ​С нею рядом, на стене​
​XII​холмов!..​
​Какой восторг тогда ​
​за здравие надежды​
​-​
​смущался мир.​На берег озера, на тихий скат ​

​к нам примчался.​
​Мы пили все ​Сохранил я балалайку ​
​Хоть этим не ​
​свободной лени,​Из пленного Парижа ​
​смелей,​На походе, на войне​
​И похорон, сменивших пир,​Всегда любезные моей ​
​Вы помните, как наш Агамемнон​и легче и ​
​нагайку.​Певцом их свадеб, их обедов​
​липовые сени,​
​снега.​
​Мы жили все ​Я домой привез ​
​умел​
​Веди, веди меня под ​
​Его полкам готовые ​
​Тогда, душой беспечные невежды,​и шатров​
​Певец Фелицы быть ​


Признание

​Я знал поэзию, веселость и покой…​
​озарились​мы толпой.​
​В память битвы ​И смерть Мещ<ерского> воспел;​
​мечтой,​И заревом московским ​
​И тесною сидели ​османов шайку;​соседов​
​И где, взлелеянный природой и ​врага,​
​бокалов звон мешался,​Гнал и я ​
​Державин двух своих ​юностью младенчество сливалось​
​Русь обняла кичливого ​И с песнями ​
​среди донцов,​и сосед.​
​Где с первой ​
​Шел мимо нас... и племена сразились,​венчался,​
​Был и я ​Он мой приятель ​
​Леса, где я любил, где чувство развивалось,​
​Завидуя тому, кто умирать​
​Сиял, шумел и розами ​Напишут наши имена!​
​Его пою — зачем же нет?​
​душой,​
​возвращались,​Была пора: наш праздник молодой​
​самовластья​литератор!​
​Волшебные места, где я живу ​наук с досадой ​
​ШпаликовИлья ЭренбургНиколай Языков​
​И на обломках ​Какой вы строгой ​
​Воспоминание, рисуй передо мной​
​И в сень ​
​ШаламовВадим ШершеневичВадим ШефнерГеннадий ​сна,​
​— А что? Коллежской регистратор​
​знакомый гений,​
​братьями прощались​ЧеховКорней ЧуковскийСаша ЧёрныйВарлам ​
​Россия вспрянет ото ​Избрали вы! Кто ваш герой?»​
​О ты, певцу дубрав давно ​Со старшими мы ​
​ХодасевичМарина ЦветаеваСаша ЧерныйАнтон ​Звезда пленительного счастья,​
​«Куда завидного героя​
​и прошлых наслаждений,​
​рать,​ФофановДаниил ХармсВелимир ХлебниковВладислав ​
​Товарищ, верь: взойдет она,​
​критик мой:​ Хранитель милых чувств ​
​Вы помните: текла за ратью ​
​ФетЛеонид ФилатовЛеонид ФилатовКонстантин ​Души прекрасные порывы!​
​С усмешкой скажет ​Онегин.​
​колебался он.​ТютчевЭдуард УспенскийАлексей ФатьяновАфанасий ​


К* (Нет, нет, не должен я)

​Мой друг, отчизне посвятим​
​Допросом музу беспокоя,​в стихах Евгений ​
​Еще грозил и ​ТукайИван ТургеневВероника ТушноваТэффиФедор ​
​чести живы,​ХI​Отрывок из романа ​
​народа -​ТолстойЛев ТолстойВасилий ТредиаковскийГабдулла ​
​Пока сердца для ​И регистратором служил.​
​__________​Не испытал великого ​
​Константинович ТолстойАлексей ТолстойАлексей ​
​Пока свободою горим,​жалованьем жил​
​Все ярко, все бело кругом.​Еще спала. Еще Наполеон​
​ТарковскийАлександр ТвардовскийИрина ТокмаковаАлексей ​Минуты верного свиданья.​А сам он ​
​Зимы блистательным ковром.​года​СумароковИван СуриковАндрей ТарковскийАрсений ​
​молодой​продавалась…​горы​
​Тогда гроза двенадцатого ​
​СологубВладимир СолоухинАлександр СумароковАлександр ​
​Как ждет любовник ​Потом в ломбарде ​


Из письма к Соболевскому

​И мягко устланные ​гостей, -​
​СлуцкийЯрослав СмеляковВладимир СоловьевФедор ​Минуты вольности святой,​
​Была сперва заложена,​
​дворе​

​Приветствием меж царственных ​
​СеверянинИлья СельвинскийКонстантин СимоновБорис ​томленьем упованья​
​Осьмая часть — и та сполна​Сорок веселых на ​
​Куницын​

​РылеевДавид СамойловМихаил СветловИгорь ​Мы ждем с ​
​его досталась​
​серебре,​И мы пришли. И встретил нас ​
​РомановНиколай РубцовБорис РыжийКондратий ​

​Отчизны внемлем призыванье.​
​Из них отцу ​Деревья в зимнем ​
​царицын.​
​РерихВсеволод РождественскийРоберт РождественскийКонстантин ​Нетерпеливою душой​

​душ.​узоры,​
​нас открыл чертог ​ПрутковАлександр ПушкинАлександр РадищевНиколай ​
​роковой​
​Имел пятнадцать тысяч ​

​На стеклах легкие ​Как царь для ​
​ПлещеевЯков ПолонскийАлександр ПрокофьевКозьма ​Под гнетом власти ​

​Что дед его, великой муж,​
​Куртины, кровли и забор,​Вы помните: когда возник лицей,​
​ПавловаСофия ПарнокБорис ПастернакАлексей ​горит еще желанье,​
​твердо ведал​


Ушаковой (Когда, бывало, в старину)

​Поутру побелевший двор,​
​алтари.​ОкуджаваНиколай ОлейниковЛев ОшанинКаролина ​
​Но в нас ​
​Езерский сам же ​
​Татьяна​
​То Гордости багрила ​НикитинАлександр ОдоевскийИрина ОдоевцеваБулат ​
​Как сон, как утренний туман,​
​заповедал.​В окно увидела ​
​то Славы, то Свободы,​НадсонВладимир НарбутНиколай НекрасовИван ​
​Исчезли юные забавы,​
​И здесь потомству ​ночь. Проснувшись рано,​
​И кровь людей ​
​МошковскаяИван МятлевВладимир НабоковСемен ​
​обман,​свой рассказ​
​На третье в ​
​падали цари;​


За ужином объелся я

​МаяковскийДмитрий МережковскийСергей МихалковЭмма ​Недолго нежил нас ​
​О ком затеял ​в январе​
​И высились и ​
​МаршакВладимир МаяковскийВладимир МаяковскийВладимир ​Любви, надежды, тихой славы​


Послание Дельвигу

​Всю родословную героя,​
​Снег выпал только ​Металися смущенные народы;​
​МакаренкоОсип МандельштамОсип МандельштамСамуил ​
​ К ЧААДАЕВУ​

​досужный час​Зимы ждала, ждала природа.​
​Игралища таинственной игры,​
​ЛуговскойАполлон МайковАполлон МайковАндрей ​в гости прилетали.​
​Я разобрал в ​дворе,​
​были!​ЛермонтовМихаил ЛомоносовМирра ЛохвицкаяВладимир ​
​Друг к другу ​
​Вот почему, архивы роя,​
​Стояла долго на ​
​Чему, чему свидетели мы ​
​Лебедев-КумачЮрий ЛевитанскийМихаил ЛермонтовМихаил ​пор,​
​куда зашел!​
​осенняя погода​судьбы соединили,​
​КрыловМихаил КузминВильгельм КюхельбекерВасилий ​И в остров, общий с давних ​
​Дух века вот ​ В тот год ​
​Когда наш круг ​КорниловНаталья Крандиевская-ТолстаяАлексей КрученыхИван КрыловИван ​
​не знали​и осел:​
​мои.​Припомните, о други, с той поры,​
​КоневскойНаум КоржавинАполлон КоринфскийБорис ​
​По старине вражды ​У нас лягает ​

​Спеши в объятия ​будет он?​
​КозловАлексей КольцовВиктор КольцовИван ​и гор​
​Демократическим копытом​Спеши, о Делия! свиданьем,​
​Ужель один недвижим ​
​КатенинСергей КлычковНиколай КлюевИван ​Лишь соловьи дубрав ​
​Что геральдического льва​
​желаньем,​
​вкруг человека, -​
​КантемирНиколай КарамзинВалентин КатаевПавел ​
​обнимал.​Растет пустынная трава;​
​Летит, - я весь горю ​
​Вращается весь мир ​
​ИвановМихаил ИсаковскийВасилий КаменскийАнтиох ​
​И друга нежно ​тереме забытом​
​любви​
​Не сетуйте: таков судьбы закон;​
​ЗданевичМихаил ЗенкевичВячеслав ИвановГеоргий ​
​Брегов противных достигал​Где в нашем ​
​И быстро миг ​Недаром — нет! — промчалась четверть века!​
​ЖуковскийНиколай ЗаболоцкийБорис ЗаходерИлья ​
​Переправлялся дерзновенный,​родовых,​
​рощи,​переменили нас!​
​ЕршовСергей ЕсенинАлексей ЖемчужниковВасилий ​Через реку, меж тростников,​
​В своих поместьях ​
​И дремлют сени ​И как они ​
​ДуровРимма ДышаленковаЕвгений ЕвтушенкоПетр ​Немецкой тополью плененный,​
​родных​Покровы нам свои,​
​незаметной,​ДолматовскийФедор ДостоевскийЮлия ДрунинаСергей ​
​берегов,​
​Старея близ могил ​Накинут тени ночи​
​Прошли года чредою ​
​ДельвигАндрей ДементьевГавриил ДержавинЕвгений ​Лишь хмель литовских ​
​В довольстве, в тишине досужной,​луны.​
​день заветный.​ГуроВиктор ГусевДенис ДавыдовАнтон ​
​иль свободы.​семьею дружной​
​И блеском освещен ​
​Мы празднуем лицея ​ГрибоедовАполлон ГригорьевНиколай ГумилевЕлена ​
​Лишен был жизни ​
​Что не живем ​веселый​
​раз​ГорбаневскаяМаксим ГорькийПетр ГрадовАлександр ​
​И всяк, переступивший воды,​круглый год,​
​Готов приют любви ​
​Всему пора: уж двадцать пятый ​
​ГнедичНиколай ГогольМихаил ГолодныйНаталья ​утих,​
​Влачим в столице ​
​Филомелой,​
​вздыхаем и молчим.​
​ГиппиусЗинаида ГиппиусФедор ГлинкаНиколай ​
​Сношений дружных глас ​заботы темной​
​Журчит с унылой ​И чаще мы ​
​ГамзатовВадим ГарднерВладимир ГиляровскийВладимир ​для них;​
​С трудом ярем ​Сребристыя волны​
​средь песен раздается,​де ГабриакАлександр ГаличРасул ​
​Стал прагом вечности ​доход,​
​Где ток уединенный​И реже смех ​
​ИвановВладимир ВысоцкийПетр ВяземскийЧерубина ​взаимной,​
​Дозволя грабить свой ​Дубравной тишины,​
​Просторнее, грустнее мы сидим,​
​ВознесенскийМаксимилиан ВолошинАлександр ВостоковВячеслав ​
​Свидетель их вражды ​
​Мне жаль, что мы, руке наемной​Под сенью потаенной​
​льется.​
​ВерховскийЮрий ВизборЛюдмила ВилькинаАндрей ​Ток Немена гостеприимный,​
​IX​его глаза.​
​не так игриво ​ВведенскийДмитрий ВеневитиновАлександр ВертинскийЮрий ​
​Всяк переправу охранял.​Не скажет, кажется, никто.​
​И сон сомкнул ​Меж нами речь ​
​БунинАнна БунинаДавид БурлюкАлександр ​
​Пищаль, с молитвой, заряжал..​
​нам за то​
​Спеши, твой Аргус удалился,​его заздравных чаш;​
​(Баратынский)Иосиф БродскийВалерий БрюсовИван ​Недвижно следуя глазами,​
​И что спасибо ​Безмолвно месяц покатился;​
​Стал глуше звон ​
​БлокАлександр БлокБожидарЕвгений Боратынский ​На страхе немец, за врагами​
​наши внуки,​
​Взошла на небеса;​Он присмирел, утих, остепенился,​
​БерггольцВалентин БерестовАлександр БлокАлександр ​В броне заковавный, верхом,​
​Хоть нищи будут ​
​Звезда любви златая​С приходом лет, как мы, перебесился,​
​БелыйАндрей БелыйВладимир БенедиктовОльга ​С другой, покрытый шишаком,​
​лезем в tiers-etat,​
​Спеши, моя краса;​
​Теперь не то: разгульный праздник наш​
​БашлачевДемьян БедныйТимофей БелозеровАндрей ​следили.​
​Из бар мы ​
​ О Делия драгая!​всех ее затей.​
​БальмонтЕвгений БаратынскийАгния БартоАлександр ​И зорко недруга ​
​— хоть с проста​- смущением томим.​
​И юности и ​АхмадулинаАнна АхматоваЭдуард БагрицкийКонстантин ​
​бродили​Нам стали чужды ​
​Я издали глядел ​за здравие надежды​
​АрсеневаЭдуард АсадовНиколай АсеевБелла ​Со стороны одной ​
​Что исторические звуки​
​в веселии великом.​
​Мы пили все ​
​АнненскийМихаил АнчаровАлексей АпухтинКлара ​Литовцы юные, в толпах,​
​календарей,​А бесы прыгали ​
​смелей,​АксаковСергей АксаковМаргарита АлигерИннокентий ​
​с верным луком,​
​Как старый сбор ​им -​
​и легче и ​
​АгашинаЕвгений АграновичГеоргий АдамовичКонстантин ​
​Каленых стрел и ​Теряет грамоты царей​Стекло их резало, впивалось в тело ​Мы жили все ​Показать всеАлександр СоловьёвМаргарита ​шапке, с пуком​боярин​вопле диком;​Тогда, душой беспечные невежды,​. . . . . . . . . .​В косматой рысьей ​Что русской ветреный ​внял в их ​мы толпой.​сошлися новы тучи, И ураган их ​на плечах,​шут Фиглярин],​Порыв отчаянья я ​И тесною сидели ​бодро стал, И над землей ​С медвежей кожей ​[Что их поносит ​пустились вниз стрелой...​бокалов звон мешался,​изгнанником забвенным, Всему чужой, угас Наполеон. И новый царь, суровый и могучий, На рубеже Европы ​привлачить.​пропал и слух,​И обе сидючи ​И с песнями ​миром изумленным, И на скале ​К своей подошве ​Что о других ​с криком -​венчался,​он, Взнесенну им над ​закона​
​Пожарских,​И заголили их, и вниз пихнули ​
​Сиял, шумел и розами ​- и Русь оставил ​
​И племя чуждого ​
​Мне жаль, что нет князей ​
​сестрой,​
​Была пора: наш праздник молодой​
​славный свой досуг. И нет его ​
​Палемона​никнет дух.​
​жену с ее ​
​( Александр Сергеевич Пушкин. Стихотворения 1823-1836 )​Сии сады, сии живые воды, Где проводил он ​
​Хотел всю область ​Бледнеет блеск и ​
​Схватили под руки ​
​Пиров и чис ​он, Народов друг, спаситель их свободы! Вы помните - как оживились вдруг ​
​Казалось, свыше захватить​боярских​
​с ужасными словами.​Товарищ песен молодых,​
​пред ним раздался! Как был велик, как был прекрасен ​
​Свои объятия грозящи,​Мне жаль, что сих родов ​


Была пора: наш праздник молодой…

​За жертвой кинулся ​
​Товарищ юности унылой,​к нам примчался. Какой восторг тогда ​
​Крест веры, в небо возносящий​VIII​
​нетерпеливый рой​Товарищ юности живой,​
​Из пленного Парижа ​
​Символ германца - на другом​не мог.​Тогда других чертей ​
​Дельвиг милый,​готовые снега. Вы помните, как наш Агамемнон ​
​Духов пристанища святые.​Отвыкнуть я никак ​

​Звеня, растрескалась колючими звездами.​
​Зовет меня мой ​
​озарились Его полкам ​
​Шумели рощи вековые,​Как ни старался, — видит бог, —​
​Ядро запрыгало - и гладкая гора,​И мнится, очередь за мной,​врага, И заревом московским ​
​Сияли башни, и кругом​
​безвредной,​смердящими когтями;​
​мы рыдали.​мимо нас... и племена сразились, Русь обняла кичливого ​

​стенами​От этой слабости ​
​Пустили вниз его ​И надо всеми ​
​с досадой возвращались, Завидуя тому, кто умирать Шел ​Еще над древними ​
​В двух-трех строках Карамзина.​чугун ядра,​
​земли сырой,​
​в сень наук ​
​Струился Немен;- на одном​имена​
​И бесы, раскалив как жар ​Свели во мрак ​

​братьями прощались И ​
​Между враждебными брегами​Люблю встречать их ​
​темною равниной.​Кого недуг, кого печали​
​рать, Со старшими мы ​
​Понес изгнанную главу.​
​бедный,​И разлегалася над ​
​чужой,​колебался он. Вы помните: текла за ратью ​
​Или сокрылся, и в Литву​Могучих предков правнук ​

​-​
​Кто дома, кто в земле ​- Еще грозил и ​оковы вдался,​
​Об отдаленной старине.​Гора стеклянная, как Арарат остра ​
​ратном поле,​испытал великого народа ​
​Уже прусак в ​о родне,​
​касалася вершиной​
​Кто здесь, кто там на ​года Еще спала. Еще Наполеон Не ​
​он.​Я слушать толки ​

​До свода адского ​-​
​царственных гостей,- Тогда гроза двенадцатого ​Страной полночной правил ​
​московской​проклятою игрой:​Они разбросанные спят ​
​Куницын Приветствием меж ​
​окупался;​
​Люблю от бабушки ​И бесы тешились ​
​узрим боле,​царицын. И мы пришли. И встретил нас ​
​В крови неверных ​смысле демократ.​

​муравьиной -​
​Шести друзей не ​нас открыл чертог ​
​Сто лет минуло, как тевтон​И в этом ​
​Подобный издали ватаге ​стоят,​
​алтари. Вы помните: когда возник лицей, Как царь для ​
​нег.    ​
​Я мещанин, как вам известно,​
​увидел черный рой,​Шесть мест упраздненных ​

​то Славы, то Свободы, То Гордости багрила ​трудов и чистых ​трунят —​
​Тогда я демонов ​закланья.​
​падали цари; И кровь людей ​В обитель дальную ​
​Собратья надо мной ​
​себя в подвале.​
​И назначал свои ​были! Игралища таинственной игры, Металися смущенные народы; И высились и ​
​Давно, усталый раб, замыслил я побег​и словесно​
​- и я узрел ​средь нас ходил​


Слово милой

​судьбы соединили, Чему, чему свидетели мы ​мне доля -​
​Я сам — хоть в книжках ​
​Сошли мы вниз ​И смерти дух ​
​будет он? Припомните, о други, с той поры, Когда наш круг ​Давно завидная мечтается ​
​VII​медное кольцо,​
​испытанья,​вкруг человека,- Ужель один недвижим ​
​и воля.​не бывал.​
​И, камень приподняв за ​И нам житейски ​
​переменили нас! Недаром - нет! - промчалась четверть века! Не сетуйте: таков судьбы закон; Вращается весь мир ​нет, но есть покой ​


Цыганы

​Туда, где дед ваш ​
​дале, дале -​Мы возмужали; рок судил​
​незаметной, И как они ​На свете счастья ​
​бал​

​тащил меня всё ​
​Душою часто омрачались;​
​лицея день заветный. Прошли года чредою ​Предполагаем жить, и глядь - как раз - умрем.​
​Иль приглашением на ​

​Но мудрый вождь ​пиршеств молодых​
​раз Мы празднуем ​тобой вдвоём​
​Звездой двоюродного дяди,​
​Я, нос себе зажав, отворотил лицо.​И мы средь ​

​вздыхаем и молчим. Всему пора: уж двадцать пятый ​
​Частичку бытия, а мы с ​
​Ценою собственных заслуг,​курил жаровней серной.​
​касались,​


Я здесь, Инезилья…

​средь песен раздается, И чаще мы ​
​уносит​друг,​
​Иль карантинный страж ​
​И нас нечаянно ​льется. Просторнее, грустнее мы сидим, И реже смех ​

​дни, и каждый час ​
​Гордясь, как общей пользы ​
​разбилось яицо,​земных​
​не так игриво ​Летят за днями ​

​Прямого просвещенья ради,​
​Как будто тухлое ​
​Так дуновенья бурь ​
​его заздравных чаш; Меж нами речь ​

​-​
​них давно,​
​(о диво!) запах скверный,​
​тем грустнее.​

​С приходом лет, как мы, перебесился, Он присмирел, утих, остепенился, Стал глуше звон ​
​ Пора, мой друг, пора! покоя сердца просит ​Вы отреклись от ​
​Тогда услышал я ​
​И наши песни ​всех ее затей. Теперь не то: разгульный праздник наш ​


Десятая заповедь

​Небес жилец.​Великодушно и умно,​
​он - я взоры потупил.​
​заздравных чаш​И юности и ​лишь Эол,​
​Их древней славою, правами​Тут звучно лопнул ​
​Тем глуше звон ​за здравие надежды ​
​Где ныне мчится ​Вы презираете отцами,​
​я терплю: процент неимоверный!"-​мрачнее;​
​смелей, Мы пили все ​Степной купец,​
​— конечно так,​
​Сто на сто ​В своем веселии ​
​и легче и ​вел​
​Вам всё равно ​
​остудил!​Тем реже он; тем праздник наш​
​мы толпой. Тогда, душой беспечные невежды, Мы жили все ​И своего верблюда ​
​Или Митюшка целовальник,​
​дождь мне кожу ​едину,​
​бокалов звон мешался, И тесною сидели ​И конь скакал, и влекся вол,​
​Мстислав Удалый, иль Ермак,​О, если б зимний ​
​В семью стесняется ​венчался, И с песнями ​
​нем широкий шел:​был ваш родоначальник,​
​холодной Лете!​
​круг друзей​Сиял, шумел и розами ​
​И путь по ​Кто б ни ​
​теперь тонул в ​Тем робче старый ​


Мечтателю

​Была пора: наш праздник молодой ​Ледяный свод.​
​VI​"О, если б я ​
​Свою святую годовщину,​печкой…​
​орошал​родовой…​
​протяжно возопил:​
​лицей​Две канареечки над ​
​И шумной пеной ​До вашей книги ​
​Тут грешник жареный ​Чем чаще празднует ​окне,​
​И пылью вод​вам никакой​свете."​
​Скажите, чем я виновата.​
​Горшок с на ​под ним бежал.​
​И нужды нет ​крутил на вашем ​
​Он, как сестру, меня любил.​
​и свечкой​И Терек злой ​
​не гложет,​И их безжалостно ​
​нем я брата,​
​С иссохшей просвирой ​Неталой грудою лежал,​
​Вас спесь дворянская ​
​старик​
​Всегда видала в ​лоза​
​обвал​
​[верно] просветил,​сосал сей злой ​
​Он мне ровесник, он так мил,​
​Под ними вербная ​И долго прорванный ​
​Наш век вас ​Жир должников своих ​


Эпиграмма (Не то беда, Авдей Флюгарин)

​Не сказали ничего!​
​полке образа,​Свои брега.​
​Читатель, я вам досадил:​всегда в предмете,​
​про счастье наше​В углу на ​
​Ты затопил, освирепев,​Но извините: статься может,​


Quand au front du convive

​Одно стяжание имев ​Вы ль одни ​Довольно чистенькие норки,​
​Прошиб снега…​При императоре Петре…..​велик:​

​Ценим более всего.​ С перегородкою коморки,​упорный гнев​
​при дворе.​Виргилий мне: "Мой сын, сей казни смысл ​слово ваше​
​милою простился?​Но задних волн ​
​В великой силе ​что сокрыто?"​Строгий суд и ​

Перевод стиха

​Зачем я с ​рев;​Тогда Езерские явились​
​А я: "Поведай мне: в сей казни ​ничего.​

​блеснул?​
​О Терек, ты прервал свой ​смирились,​огне печеный ростовщик.​
​Не болтай же ​
​Зачем луч утренний ​Вдруг, истощась и присмирев,​


Менко Вуич грамоту пишет

​А наши вороги ​И лопал на ​
​Понимаю, понимаю! -​
​светлом утонул?​
​Остановил.​Русь отдохнула наконец,​
​в копченое корыто,​Горе сердца твоего.​
​И в небе ​
​вал​державой​
​Горячий капал жир ​Стойте — тотчас угадаю​

​Зачем ты, месяц, укатился​
​И Терека могущий ​
​Когда под мирною ​


Заклинание

​адского огня.​
​ничего.​
​Пред неожиданной зарей?​Загородил,​
​венец,​Крутил ростовщика у ​
​Мы не скажем ​
​редели​между скал​
​Приял Романов свой ​
​свое копыто,​

​наше​
​И тени легкие ​И всю теснину ​
​Думы величавой​
​Бесенок, под себя поджав ​
​Никогда про счастье ​
​чередой?​грохотом упал,​
​Когда ж от ​меня.​
​Другу сердца моего;​

​Тогда столь быстрой ​И с тяжким ​
​V​
​пошли - и страх обнял ​
​да Маше,​Почто, минуты, вы летели​
​обвал,​
​И умер, Сицких пересев.​
​И дале мы ​То-то праздник мне ​
​назад?​Оттоль сорвался раз ​


Глинке

​под страшный гнев,​друг.​
​ничего.​
​Примчаться ль радости ​Вершины гор.​
​Но снова шел ​
​Тебе один остался ​Не скажу я ​
​Прямой любви, прямого счастья?​волнистой мглы​
​Бывал из-за трапезы царской,​Оставь безумные забавы:​
​Черт возьми! но, воля ваша,​
​отрад​
​И блещут средь ​выводим​
​Оставь блестящий, душный круг;​-​
​Пред тайной прелестью ​И ропщет бор,​
​С большим бесчестьем ​отравы;​
​Для рассудка моего ​
​Что вы, восторги сладострастья,​
​кричат орлы,​


Отцы пустынники и жены непорочны

​с тем он, то с другим​Не пей мутительной ​
​Что за диво, что за каша​Красу любовницы моей.​
​И надо мной ​За спор то ​приготовь;​
​обо всем.​И бледно, бледно озаряло​
​валы,​Гордыней славился боярской;​К забвенью сердце ​
​Но молчите ж ​
​проницало​Шумят и пенятся ​
​Варлаам​И лицемерные гоненья:​Непонятно счастье ваше,​
​Сквозь темный завес ​скалы,​
​Из них Езерский ​
​Его тщеславная любовь​
​Молодых счастливый дом, -​Твоих таинственных лучей​
​ Дробясь о мрачные ​царям.​
​Достойны равного презренья​чаше,​Когда спокойное сиянье​
​Неволю сердцем обожаю.​
​Служили князям и ​для них.​


Семейственной любви и нежной дружбы ради

​Будь подобен полной ​той ночи вновь,​
​Свободу потеряв навек,​

​в ответе​
​Но тайны требует ​( Александр Сергеевич Пушкин. Стихотворения 1823-1836 )​
​Уж не бывать ​И что же?.. слабый человек!..​


Царскосельская статуя

​На воеводстве и ​заблуждений,​пожирают,​
​Засни, несчастная любовь!​
​вижу, вам внимаю,​совете,​
​Он не карает ​


Киселеву

​Или роман украдкой ​Летите прочь, воспоминанья!​Но вас я ​
​войске и в ​своих:​
​урок,​Чуть усыпленные желанья.​
​дышал.​Они и в ​


Из Гифиса

​Не изменяет он ​

​Они твердят томительный ​моим​
​И ею сладостно ​
​Блестят Езерских имена.​Но свет... Жестоких осуждений​
​густых​
​И строгим разумом ​Мечту прекрасную свободы​
​в дни кровавы,​
​Кумир бесчувственный молю.​под сенью лип ​
​Любви напрасные страданья​Так я, бывало, воспевал​
​Крамол и смуты ​
​мольбой бесплодной​
​Иль на холме ​
​мечтанья,​ Простой воспитанник природы,​


Не множеством картин старинных мастеров

​худые времена,​И за тебя ​
​Они придут: конечно, над водами​Ты будишь грустные ​

​светил.    ​Как и в ​

​делю​Пускай, друзья, пустеет место их.​
​Явленьем пасмурным своим​В кругу расчисленном ​нашей славы,​
​Твои страданья я ​явятся меж нами.​
​Сиянье тусклое наводишь?​Как беззаконная комета​

​В века старинной ​Один, среди толпы холодной,​
​Но многие не ​И на подушки, сквозь окна,​
​сил,​

​IV​
​права;​
​Последним я, иль Брольо, иль Данзас.​Уединенная луна,​


Подъезжая под Ижоры

​Стремится до утраты ​
​своих.​На честь утратила ​
​сядет первый,​выходишь,​
​условий света​
​С дружиной суздальцев ​приговору света​
​Пускай опять Вальховский ​
​Зачем из облака ​
​И мимо всех ​в кучу их​
​И ты по ​Воспитанный суровою Минервой,​
​. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .​Она является порой​
​Ударя с тыла ​
​Позорит шумная молва,​нас,​
​на руках.​
​О жены Севера, меж вами​
​Доном,​
​лета​
​Спартанскою душой пленяя ​
​С другим младенцем ​
​страстями,​
​Между Непрядвою и ​Когда твои младые ​
​Отличие предписывало нам.​
​другую,​С своими бурными ​
​Упился кровию татар​Как стыдно! - Почему ж?​
​тени святого крова​Пиши Марию нам ​


Не пой, красавица, при мне

​душой,​
​Другой Езерский, Елизар,​Печатаете вы?- Для денег.- Ах, мой боже!​
​Когда места в ​
​небесах,​С своей пылающей ​
​славой, хоть с уроном,​
​Зачем же пишете?- Я? для себя.- За что же​
​там,​
​Постигни радость в ​
​ ПОРТРЕТ​
​За то со ​
​вам кажется она;​Садитеся, как вы садились ​
​Постигни прелесть неземную,​Сочиняешь ты стихи?​
​Задами тяжкими татар;​
​Смешной и суетной ​нас ожидали снова!​
​Младенца-бога колыбель,​
​Мучась диким вдохновеньем,​А там раздавлен, как комар,​


Ворон к ворону летит

​нужна,​Чтоб тридцать мест ​
​Забудь еврейку молодую,​
​грехи,​свалке,​
​- вам слава не ​Я вдохновен, о, слушайте, друзья:​

​Ты, вдохновенный Рафаэль?​Иль за тяжкие ​
​был схвачен в ​
​Вы нас морочите ​учреждаю.​
​И ты, харитою венчанный,​

​привиденьем,​Один из них ​
​Смотрите, вы поэт уклонный, лицемерный,​Я праздника порядок ​
​Богини вечной красоты?​
​Иль смущен ты ​

​Ведут Езерские. При Калке​неверной:​
​Вот вижу вас, вот милых обнимаю.​Где ты, ваятель безымянный​
​тобой?​Отсель фамилию свою​
​мне с улыбкою ​


К Вельможе

​душой стремлюся я.​

​Ее небесные черты?​Сторож гнался за ​
​схимился Печерской.​На это скажут ​
​На пир любви ​Предаст потомкам изумленным​
​вора,​
​Он в лавре ​шалости младой.​
​вновь свободно пошалить.​
​Чья кисть, чей пламенный резец​И, приняв тебя за ​
​Илью.​Любви таинственной и ​

​И с жизнью ​Горя восторгом умиленным,​
​у забора,​Родил Ивана да ​и сладкие тревоги​
​лицея​Скажите мне: какой певец,​
​Пойман был ты ​
​Ондрей, по прозвищу Езерский,​А с ним ​Поговорить на языке ​
​Очаровательней картины…​молодой​
​III​боги,​
​Вы собрались, мгновенно молодея,​Она задумчивой красой​Или с девой ​
​Родил двенадцать сыновей.​Мне снова ниспослали ​
​звоне мирных чаш. -​Или Мадоны молодой,​
​Волоса стоят горой!​Убит Якуб; а Дорофей​
​Приди, я жду тебя. Здоровья дар благой​Стеклися вы при ​
​Форнарины​
​Бледен ты, как святотатец,​Якуб и Дорофей. В засаде​
​Не медли, поспешай, прелестный воин мой,​
​На пир любви, на сладостное вече​На образ нежный ​
​ Что с тобой, скажи мне, братец?​
​сына рождены:​
​украшенные ноги.​Заветный срок! сегодня там, далече,​
​ли она​Пред заточением его.​От них два ​
​И бранной обувью ​Товарищи! сегодня праздник наш.​
​В молчанье смотрит ​Как друг, обнявший молча друга​
​княжны;​
​И плащ, и пояс боевой,​четверть века, а целый век.​
​Мечты возвышенной полна,​Как овдовевшая супруга,​
​С рукою греческой ​твои небесны очи,​
​многое переменилось, и, казалось, что прошло не ​Страдает, кажется, обидой.​
​Прощанье сердца моего,​Цареграде​

​Под грозным кивером ​года. На его глазах ​
​ней​Прими же, дальная подруга,​
​Приял крещенье в ​Явись, волшебница! пускай увижу вновь​
​и войну 1812 ​Их две… и мрамор перед ​

​твой друг угас.​
​его Варлаф​ночи​
​В стихотворении «Была пора: наш праздник молодой…» Пушкин вспоминает Наполеона ​Пред флорентинскою Кипридой,​
​И для тебя ​При Ольге сын ​
​В молчаньи благосклонной ​
​головой. Жить стало невыносимо.​важностью очей​
​Могильным сумраком одета,​Гласит Софийский хронограф,​Приди, меня мертвит любовь!​
​сгущались над его ​Стоит ли с ​
​своего поэта​воевода,​
​упоеньем:​3 месяца. Тяжелые тучи травли ​
​находит.​Уж ты для ​
​Вельми бе грозен ​Жестокий друг! меня томишь ты ​
​нет в живых. Пушкину осталось жить ​
​Себя прекрасней не ​
​Меняя все, меняя нас,​
​Одульф, его начальник рода,​прелестным привиденьем!​Семерых лицеистов уже ​
​собой​Бегут, меняясь, наши лета,​
​морей.​И скрылась ты ​
​. . . . . .​И ничего перед ​

​Твою любовь воспоминать.​Был древле ужасом ​Я закипел, затрепетал...​
​И ураган их ​

​душой,​робкой и унылой​
​и зверской​сердцу пробежал!​
​сошлися новы тучи,​Дивясь и радуясь ​
​И с негой ​Чей дух воинственный ​
​Желанья, жизни огнь по ​И над землей ​
​возводит,​силой​
​вождей,​
​Бессмертные! с каким волненьем​бодро стал,​
​Людмила светлый взор ​Будить мечту сердечной ​
​Происходил от тех ​на пламенном челе...​
​На рубеже Европы ​
​чувств​
​Дерзаю мысленно ласкать,​Начнем ab ovo: мой Езерский​
​И влажный поцелуй ​
​И новый царь, суровый и могучий,​
​В стесненье вдохновенных ​
​твой образ милый​II​
​чувствую твое дыханье, слезы​Всему чужой, угас Наполеон.​
​искусств​ В последний раз ​
​Вам знать нехудо, господа.​И вдруг я ​
​изгнанником забвенным,​
​На чудеса немых ​_______________​
​И чин, и службу, и года​мгле...​И на скале ​

​На блеск небес, на ясны воды,​[А впрочем, малый деловой]​его, и племя,​
​искал тебя во ​миром изумленным,​
​природы,​
​простой,]​Однако ж род ​
​Я слабою рукой ​Взнесенну им над ​
​На рай полуденной ​[Довольно смирный и ​тесный кабинет.​
​мрачны грезы,​
​он,​
​за собой.​не отличный,​
​Вошел в свой ​уме моем стеснились ​
​— и Русь оставил ​
​Их пестры волны ​От нашей братьи ​
​Иван Езерский, мой сосед,​Но вновь в ​И нет его ​
​И поневоле увлекает​Ни по лицу, ни по уму​

​Всё становилось. В это время​подругу я назвал...​славный свой досуг.​
​Сынов Авзонии пленяет​тьму,​Стучал печально. Уж темно​
​И слабым шопотом ​Где проводил он ​
​Все вместе — томной и живой,​Каких встречаем всюду ​
​Об дверь судейской. Дождь в окно​
​сей одеждой ратной:​
​Сии сады, сии живые воды,​Людмила северной красой,​столичный,​


Будь подобен полной чаше

​Как челобитчик беспокойный​Знакомые красы под ​
​Вы помните — как оживились вдруг​
​Ее приветствуют восторги.​
​А просто гражданин ​стройной,​

​узнал​
​Народов друг, спаситель их свободы!​народ;​
​Не демон — даже не цыган,​
​О пристань набережной ​Так, видел я тебя; мой тусклый взор ​

​он,​Кругом ее кипит ​
​Не [второклассный] Дон Жуан,​
​Нева шумела. Бился вал​с неловкостью приятной?​
​Как был велик, как был прекрасен ​Порою карнавальных оргий​

​не военный,​
​хладом,​
​В одежде воина ​
​пред ним раздался!​вод​

​Хоть человек он ​Дышало небо влажным ​
​Ты ль, дева нежная, стояла надо мной​
​Какой восторг тогда ​На берегу роскошных ​
​смиренной,​

​гнал,​
​болезни роковой​к нам примчался.​
​Твои пророческие сени.​
​В герои повести ​

​Осенний ветер тучи ​

​В минуты мрачные ​Из пленного Парижа ​


Стихи со словом праздник Пушкин

Свободы сеятель пустынный

​древний рай,​
​Избрать соседа моего​
​Над омраченным Петроградом​воображенье?​
​Вы помните, как наш Агамемнон​
​Людмила зрит твой ​стою — имел я право​
​ I​Обманом волновал мое ​
​снега.​Страна высоких вдохновений,​

​Я в том ​
​я.​Мечтанье смутное, и пламенный недуг​
​Его полкам готовые ​Волшебный край, волшебный край,​
​ничего —​Сквозь слезы улыбнуся ​
​было сновиденье,​озарились​
​. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .​Иль не скажите ​


Восстань, о Греция, восстань

​беспечной​
​Или неверное то ​
​И заревом московским ​
​. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .​Скажите: экой вздор, иль bravo,​

​И вашей радости ​видел, милый друг?​
​врага,​
​Страдал, любил и проклинал?​
​XV​

​Утратьте вечер скоротечный,​Тебя ль я ​
​Русь обняла кичливого ​
​И Байрон, мученик суровый,​Толпе, рабыне суеты.​
​Играйте, пойте, о друзья!​


Из Barry Cornwall

​Вздохнули ль вы?​to thee, Mary.*​

​Шел мимо нас… и племена сразились,​Послушный мрамор оживлял,​
​бросаешь ты​
​очи.​потухших глаз,​
​Завидуя тому, кто умирать​дни резец Кановы​
​А плод его ​На вас внимательные ​

​Встречая взор его ​возвращались,​
​Где в наши ​
​Тебе награда; им ты дышишь,​
​устремлены​вы юношу видали,​
​наук с досадой ​

​Где Рафаэль живописал;​
​Мечты златые; тайный труд​
​И томных дев ​
​Когда в лесах ​
​И в сень ​Повторены его октавы;​

​* Барри Корнуэл. Твое здоровье,​
​Идешь, куда тебя влекут​


В прохладе сладостной фонтанов

​Златые дни, златые ночи,​Певца любви, певца своей печали?​
​братьями прощались​
​Адриатической волной​
​слышишь,​

​даны​Вздохнули ль вы, внимая тихий глас​
​Со старшими мы ​во мгле ночной​
​Дорога здесь. Но ты не ​
​ Богами вам еще ​Встречали вы?​

​рать,​Где и теперь ​
​Глупец кричит: куда? куда?​
​Привяжешь камергерский ключ.​Иль тихий взор, исполненный тоской,​
​Вы помните: текла за ратью ​

​величавый;​
​Ни удивленья, ни труда.​
​ключам от рая​Следы ли слез, улыбку ль замечали,​
​колебался он.​

​Где пел Торквато ​Ни нужд, ни хохота, ни рева,​
​Ты наконец к ​
​Певца любви, певца своей печали?​Еще грозил и ​
​разрослись;​гнева,​

​блага заключая,​лесной​
​народа —​На воле гордо ​
​делишь ты ни ​ В себе все ​
​в пустынной тьме ​Не испытал великого ​


Примите новую тетрадь

​и кипарис​
​С толпой не ​
​Улыбкой спутницы моей?    ​Встречали ль вы ​
​Еще спала. Еще Наполеон​
​Где вечный лавр ​
​Проходишь ты, уныл и нем.​
​мой озарится​
​Слыхали ль вы?​
​года​плещет;​
​Перед распутьями земными​
​И мрачный путь ​


Мир Петра I

​и простой​Тогда гроза двенадцатого ​
​Вокруг развалин тихо ​
​Непонимаемый никем,​дней​
​Свирели звук унылый ​
​гостей.​волной​
​Исполнен мыслями златыми,​
​Светильник тусклый юных ​час утренний молчали,​
​Приветствием меж царственных ​

​Где море теплою ​XIV​
​возгорится​
​Когда поля в ​Куницын​
​Неизъяснимой синевой,​условий нет.​
​Когда в сиянье ​Певца любви, певца своей печали?​
​И мы пришли. И встретил нас ​Кто знает край, где небо блещет​
​И для тебя ​миг?​
​ночной​царицын,​

​По ягоду, по клюкву…​поэт,​
​Настанет счастья быстрый ​за рощей глас ​
​нас открыл чертог ​ По клюкву, по клюкву,​
​Гордись: таков и ты ​окриленный​
​ Слыхали ль вы ​
​Как царь для ​Однозвучный жизни шум.    ​
​нет закона.​Когда ж весельем ​
​Пушкина Евгений Онегин.​Вы помните: когда возник лицей,​

​тоскою​
​И сердцу девы ​
​не достиг!..​Отрывок из поэмы ​
​алтари.​И томит меня ​
​орлу​
​Но цели милой ​
​______________​
​То Гордости багрила ​

​Сердце пусто, празден ум,​Затем, что ветру и ​
​Я вслед... но цели отдаленной,​
​нем отозвалось!​
​то Славы, то Свободы,​мною:​
​ночи мглу?​мной.​
​Как много в ​И кровь людей ​
​Цели нет передо ​
​Как месяц любит ​И полетела предо ​

​слилось!​падали цари;​
​Ум сомненьем взволновал?​
​Младая любит Дездемона,​Любовь явилась молодая​
​Для сердца русского ​И высились и ​
​страстью​Зачем Арапа своего​
​Волшебной нежной красотой​
​этом звуке​Металися смущенные народы;​
​Душу мне наполнил ​


Но вот уж близко

​На черный пень? Спроси его.​Златые крылья развивая,​
​Москва… как много в ​
​Игралища таинственной игры,​
​Из ничтожества воззвал,​
​Летит орел, тяжел и страшен,​призраком летел.​
​тебе!​были!​
​властью​
​и мимо башен​Но я за ​
​Как часто в ​Чему, чему свидетели мы ​
​Кто меня враждебной ​Зачем от гор ​
​Москва, я думал о ​Когда церквей и ​
​Уж белокаменной Москвы,​И Нева пальбой ​
​И эскадра на ​Оттого-то шум и ​
​Светел сердцем и ​Отпуская, веселится;​
​Чудотворца-исполина​
​державы​Песен хор и ​


Певец

​И воинственные внуки​бот,​Мира ль просит ​
​новой​
​Отчего пальба и ​тяжелой​
​Песни дружные гребцов;​ Над Невою резво ​
​Который был когда-то в моде,​

​вам читать​А жены гуриям ​крылатый​
​Не вымышлял с ​
​украшались​
​тетради​
​златой.​

​веселья​
​фонтанов​
​Ни ненастливых дней​милей​
​Можно краше быть ​двери​
​ Here`s a health ​


Выздоровление

​богов​их вершин​
​Недаром напрягала силы,​Наследство их из ​
​чести клич.​
​только время,​безвинной​
​И этой свадьбе ​Всегда видала в ​
​Ценим более всего.​
​Понимаю, понимаю! —​наше​
​ничего.​Что за диво, что за каша​
​чаше,​Являлись день-другой роскошно отдохнуть,​
​Вельможи римские встречали ​для муз и ​
​окно глядишь на ​и прелесть Гончаровой.​Я слушаю тебя: твой разговор свободный​
​Что благосклонствуешь ты ​Я вдруг переношусь ​развлечь едва их ​
​расходом свесть приход.​Едва опомнились младые ​
​Все, все уже прошли. Их мненья, толки, страсти​кладбища на кладбище.​
​Превратности судеб разительный ​
​И мрачным ужасом ​фурий,​
​окном​
​условный подавать;​мне, как жены там ​
​и манят иностранца.​Где жены вечером ​
​ясно,​
​Он угадал тебя: в пленительных словах​плыть. Услужливый, живой,​
​суровый,​
​Но Лондон звал ​внимал​
​Садился Дидерот на ​
​Ученье делалось на ​Ты помнишь Трианон ​
​Там ликовало все. Армида молодая,​
​Ты лесть его ​
​Севере любя,​Ферней — и циник поседелый,​
​тебе забавы и ​век​
​волшебстве состязались.​я; увижу сей дворец,​


На это скажут мне с улыбкою неверной…

​поля, струясь, дохнет зефир,​Не убитого, живого.​улетел,​
​Знает сокол лишь ​
​В чистом поле ​Как бы нам ​ Ворон к ворону ​
​Ты песен Грузии ​Но ты поешь ​
​Твои жестокие напевы​
​печальной:​
​заеду​


Когда твои младые лета….Его тщеславная любовь…

​хитрый взор.​Ваши милые черты,​
​Вас тревожить не ​
​Но колен моих ​очарован​
​небеса​Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,​

​в очах —​
​Одной: чтоб на меня ​В простом углу ​
​старинных мастеров​Ты утратишь навсегда​
​Красоту твою заметит ​

​бой кровавый​
​ (Лагерь при Евфрате)​грешно,​
​Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.​уронив, об утес ее ​
​Почтения, любви и нежной ​в сердце оживи.​

​Да брат мой ​
​Любоначалия, змеи сокрытой сей,​
​она приходит на ​
​не умиляет,​и битв,​

​жены непорочны,​позабуду​
​Пускай мне дружба ​
​мне был отрадой,​
​Без слез оставил ​жизни шумной​


Тогда я демонов увидел черный рой…

​Хочу сказать, что всё люблю ​Убила друга моего,​виденье,​
​Искажена последней мукой.​Ко мне, мой друг, сюда, сюда!​
​гробовые,​О, если правда, что в ночи,​

​Янка младшего с ​Ярый враг извести ​
​пишет​испаряется,​
​Ослепительная роза кончила ​Lethe les bords ​

​soupir sa douce ​vie…​
​ Quand au front ​ты цыган,​
​с тобой.​сей образ роковой!​Дрожащий, бледный, исступленный,​

​не питал​очи,​ночи,​
​Когда б весь ​Поверь, не любишь ты, неопытный мечтатель.​
​лить,​Молчу… и втайне я ​Смотрю, томлюся и вздыхаю,​

​бесполезных?​Мне зависть ко ​И ежели его ​
​Не лестна мне ​Не нужно мне ​
​чувством управлять?​Ты, боже, мне повелеваешь;​

​Объята Севилья​Что медлишь?.. Уж нет ли​
​Тебя разбужу.​С гитарой и ​
​Объята Севилья​неги​

​Не пойдет уж ​
​Завтра с первыми ​Здравствуй, счастливое племя!​В час вечерней ​
​Но слово милыя ​очей,​

​Волшебной грустью нежит ​И ураган их ​И новый царь, суровый и могучий,​

​Взнесенну им над ​Где проводил он ​
​Как был велик, как был прекрасен ​Вы помните, как наш Агамемнон​
​врага,​наук с досадой ​

​Вы помните: текла за ратью ​Еще спала. Еще Наполеон​
​Куницын​Вы помните: когда возник лицей,​
​падали цари;​Чему, чему свидетели мы ​

​Ужель один недвижим ​переменили нас!​
​Мы празднуем лицея ​средь песен раздается,​
​Меж нами речь ​

​Теперь не то: разгульный праздник наш​
​смелей,​И тесною сидели ​
​Была пора: наш праздник молодой​Вином ли полный ​

​Или как Гамлет-Баратынский​Певцу Корсара подражай​Изделье гроба преврати​
​череп, Дельвиг, он​его историю и, зная, сколько я тебя ​
​своим друзьям. Большая часть высокородных ​был бежать из ​

​о перенесении бароновых ​костями его. Возвратясь домой, он очень искусно ​ворот, или погрозив ему ​
​рифмы в эту ​кругом​
​шагов.​Глухие своды озаря,​

​И сходят витязи ​роковой.​


К ДЕЛИИ

​И с ним ​
​День угас;​
​Что к ночи ​
​И гневной совести ​
​них украсть!​
​Идти в подвал ​
​И до моих ​на свет?​

​подвал могильный,​
​мой мечтатель​
​Его характер и ​
​в воскресенье​
​Для глаз и ​В своем быту: ему предмет​
​Умеренность, вещал мудрец,​ищет;​
​Предмет занятий разнородных​лексикона​

​рядком.​
​жил один;​
​Стихи писать да ​В дыму табачных ​
​В плаще, с дубиной и ​Хирург, юрист, физиолог,​
​Покойникам покоя нет.​Пастора лестью погребальной,​
​своими в Риге​
​Покойником в церковной ​Увидел без одежды ​


В тот год осенняя погода

​крепкоголовый​Гроза вассалов и ​
​Тяжеловесный мозг барона,​звоном ударялся;​
​не раз​
​Принадлежит тебе по ​дверь оплошно —​
​И сердцу, полному мечтою,​голос твой​
​добрый гений,​«Аминь, аминь, рассыпься!» В наши дни​
​ Когда, бывало, в старину​
​(Чем и славится ​
​Яжельбицы — первая станция после ​по сердцу,​
​вели,​То-то друг мой ​
​(именно котлет)​Да яичницу свари.​
​ У Гальяни иль ​жизни сей,​
​Благословлять ее на ​
​Любуясь девою в ​
​Когда нечаянно пройдет ​
​забываться;​предаваться;​трудно!...​


Царское село

​стою!​Алина! сжальтесь надо мною.​
​И речи в ​Когда гулять, порой в ненастье,​
​Я в умиленьи, молча, нежно​
​Когда за пяльцами ​Вы отвернетесь - мне тоска;​
​Ваш легкий шаг, иль платья сум,​
​И, мочи нет, сказать желаю,​душе моей:​
​Пора, пора мне быть ​У ваших ног ​
​ Я вас люблю, хоть и бешусь,​

​Здесь город чопорный, унылый,​С тоской невольной, с восхищеньем​
​злой​Но по веселой ​
​стыда!​ей!​
​встретит:​О красавец молодой!​ямщик,​
​И, докучных удаляя,​камина,​
​Только версты полосаты​ямщика:​
​Тройка борзая бежит,​Пробирается луна,​
​отряде​и командир.​


НАСЛАЖДЕНЬЕ

​Но и по ​
​Наездник смирного Пегаса,​Не удалось мне ​
​Так предаемся мы, поэты;​И месяц с ​
​Сопровождал мой бег ​
​вам: живые сны​Обычай мудрости храня,​
​веселье,​Ах, он поручик! Ах, злодей!​
​ Желал бы быть ​белеет гора,​
​Зовет меня взглядом ​под окном,​
​в темнице сырой.​Да озарит он ​
​Молю святое провиденье:​благословил,​
​Настоящее уныло:​
​В день уныния ​
​вдруг!​доволен,​
​близко. Перед ними​
​Чаша царская полна,​
​гром музыки​
​врагом.​его целует,​
​Виноватому вину​
​Именинница ль она,​День, как жизнь своей ​
​честь Науки​юный флот,​
​Прибыл Брантов утлый ​суровый?​
​Озарен ли честью ​В Питербурге-городке?​
​И Нева пальбой ​раздаются​
​Быть хочет зол, и только глуп.​Иль усыпительный журнал,​
​Не веселее ль ​


Послание к Тургеневу

​и косматы,​Как прозорливый и ​
​Владетель умственных даров,​И ими ярко ​
​Здесь развивал свои ​


Друзьям (Богами вам еще даны…)

​И четки мудрости ​На нити праздного ​
​ В прохладе сладостной ​
​Ни тоски, ни потери,​Но нельзя быть ​
​Мери.​Тихо запер я ​
​Тиртея, Байрона и Риги.​
​Страна героев и ​
​Под сенью ветхой ​ Восстань, о Греция, восстань.​
​или стричь.​Вас не разбудит ​


Езерский

​Но потерял я ​

​Рукою чистой и ​
​Нет, Маша, ты не виновата…​Он мне ровесник, он так мил,​
​слово ваше​Горе сердца твоего.​
​Никогда про счастье ​
​Не скажу я ​обо всем.​
​ Будь подобен полной ​
​То консул молодой, то сумрачный диктатор​
​палат,​
​Так, вихорь дел забыв ​
​Порой насмешливо в ​
​И блеск Алябьевой ​благородной.​
​свидетельствуют мне,​порог,​
​Звук лиры Байрона ​
​Они торопятся с ​

​паденья,​

​Касти,​
​Доныне странствует с ​Давно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер,​
​и Трианон​Падение всего, союз ума и ​
​лет любовник под ​Из-под мантильи знак ​
​О, расскажи ж ты ​
​С улыбкой слушают ​восторгов полный сон,​
​страны, где небо вечно ​
​перед тобою.​Ты думал дале ​
​Здесь натиск пламенный, а там отпор ​афинскому софисту.​
​И проповедывал. И скромно ты ​То чтитель промысла, то скептик, то безбожник,​
​их отравы;​Резвилась, ветреным двором окружена.​
​простирая вдаль,​
​он расточал избыток,​
​Свое владычество на ​

​Явился ты в ​

​Чредою шли к ​
​живешь. Свой долгий ясный ​И вдохновенные в ​
​К тебе явлюся ​Лишь только на ​
​милого​
​Сокол в рощу ​
​отчего,​Знаю, будет нам обед;​отобедать?​
​берег дальный.    ​
​Не пой, красавица, при мне​
​Тебя увидев, забываю,​Увы! напоминают мне​
​Ты песен Грузии ​
​Через год опять ​
​Хитрый смех и ​Позабуду, вероятно,​
​И влюбленными мольбами​Тверской,​
​Хоть я грустно ​Я взглянул на ​

​Исполнились мои желания. Творец​

​Она с величием, он с разумом ​зритель,​
​знатоков.​ Не множеством картин ​
​Но боюсь: среди сражений​Азраил, среди мечей,​
​Не бросайся в ​
​снова пить вино.​Но север забывать ​разбитой;​
​ Урну с водой ​VARIANTES EN L’HONNEUR DE M-LLE NN​
​И целомудрия мне ​зреть мои, о боже, прегрешенья,​
​Владыко дней моих! дух праздности унылой,​Всех чаще мне ​
​из них меня ​
​средь дольних бурь ​ Отцы пустынники и ​
​В моем изгнанье ​вновь,​
​Но голос твой ​
​Презренный, робкий эгоизм.​ Когда средь оргий ​
​Сомненьем мучусь... но тоскуя​

​Чтоб укорять людей, чья злоба​

​Иль как ужасное ​Бледна, хладна, как зимний день,​
​Я тень зову, я жду Леилы:​Скользят на камни ​
​Нахмурились черные брови…​подослал потаенно​
​туча,​
​ Менко Вуич грамоту ​ее нежная душа ​
​Делии​
​Vont charmer du ​Comme un leger ​
​a termine sa ​
​роман.​
​Что на Парнасе ​
​Остались вечно бы ​Возьмите от меня ​
​Своей любовницы надменной,​Поверь, тогда б ты ​
​Вотще смыкая скорбны ​долгие часы бессонной ​
​любви;​тихое уныние таить.​

​Тебе приятно слезы ​

​льстить,​не пожелать?​
​Кто раб усилий ​
​О боже праведный! прости​
​Прелестна… Господи! я слаб!​Ни дом его, ни скот, ни раб,​
​его села,​
​Мне ль нежным ​
​желать​
​окном.​К окошку привесь...​
​Ты спишь ли? Гитарой​
​Окутан плащом,​окном.​
​Позабыл для сельской ​
​Вы уйдете - но за вами​
​Провождал сии шатры.​И огни разложены.​
​Над лесистыми брегами,​унылый,​

​Упали слезы из ​

​Ее прелестный, томный глас​сошлися новы тучи,​
​Всему чужой, угас Наполеон.​он,​
​Сии сады, сии живые воды,​
​пред ним раздался!​снега.​
​Но каюсь: новый Ходаковский*,​
​Русь обняла кичливого ​И в сень ​
​колебался он.​года​
​И мы пришли. И встретил нас ​
​алтари.​И высились и ​
​судьбы соединили,​вкруг человека,-​
​И как они ​
​раз​И реже смех ​
​его заздравных чаш;​
​всех ее затей.​и легче и ​

​бокалов звон мешался,​

​живой.​проповедник,​
​воскрешай,​да кашу.​
​В благопристойную оправу.​Прими ж сей ​
​в нем табак. Он рассказал мне ​будущего, то, разобрав опять барона, раздарил он его ​
​места, а студент принужден ​очень порядочный. Но вскоре молва ​
​и набил карманы ​вступиться, ухватя его за ​
​не осмелился оставить ​
​В тщеславном тлении ​Протяжно вторит звук ​
​Сияньем тощим фонаря​
​-​Готов на подвиг ​
​У галереи гробовой,​Они расстались.​
​Ну, так и быть! Дает он слово,​Но пиво, страха усыпитель​
​И одного из ​"Что за желанье? что за страсть?​
​мне залогом​

​Помочь мне вынести ​

​Свести меня в ​
​За кружкой пива ​соображенье​
​Вот он однажды ​полезный​
​Заметил важный недостаток​беспечно свищет.​
​Почтенный мыслитель не ​полу,-​
​Да два восточных ​
​Висели на стене ​В каморке темной ​
​Мечтать об Лотхен, или с горя​он пенить пиво,​
​в зубах,​важный,​
​беспокойны годы​
​Доволен, впрочем, был судьбой,​
​И с предками ​
​с лирой золотой.​перед собой​
​И предок твой ​Наездник, чаши друг исправный,​

​Ну словом, череп сей хранил​
​По нем со ​Почтенный череп сей ​
​ Прими сей череп, Дельвиг, он​
​А Яков запер ​тобою,​
​Когда я слышу ​Но ты, мой злой иль ​
​Простое это изреченье:​И скорее поезжай.​
​У податливых крестьянок​
​Луку маленькой кусок.​Чтоб уха была ​
​Тотчас их варить ​Колымагу мужичок,​
​Жареных котлет отведай ​
​С пармазаном макарони,​
​даст название супруги.​желать все блага ​
​тишине​мне,​
​в минутное мечтанье,​

​даю пылать и ​

​Волнениям любви безумно ​
​Ах, обмануть меня не ​Мой ангел, я любви не ​
​И фортепьяно вечерком?..​
​в одиночку,​
​Мою ревнивую печаль,​
​опустя,-​рука.​
​Вы улыбнетесь - мне отрада;​
​из гостиной​грустно,- я терплю;​
​Болезнь любви в ​по летам...​
​глупости несчастной​
​Ни муз, ни Пресни, ни харит.​Пора! в Москву, в Москву сейчас!​
​живой.​
​Но по насмешливости ​
​Сих неподписанных каракул,​Прелесть неги и ​

​И пощада будет ​

​Знаю, смерть тебя не ​славой,​
​Дремля смолкнул мой ​совершит,​
​Я забудусь у ​Глушь и снег... Навстречу мне​
​В долгих песнях ​
​По дороге зимней, скучной​
​Сквозь волнистые туманы​В передовом твоем ​
​Ты мой отец ​
​мундир:​
​коне.​
​ Тебе певцу, тебе герою!​
​тиши​было,​
​правой стороны​ Я ехал к ​
​малый,​Ты перенес — а с ним ​
​Или поручиком Барковым, —​ветер... да я!..»​

​Туда, где за тучей ​

​мною задумал одно.​Кровавую пищу клюет ​
​ Сижу за решеткой ​утешенье,​
​Твой колокольчик огласил.​И я судьбу ​
​живет;​Не печалься, не сердись!​
​судьбе,​Открылся предо мною ​
​Ах, братцы! как я был ​
​ Но вот уж ​
​веселый​
​И пальба и ​
​Как победу над ​И в чело ​
​мирится;​Родила ль Екатерина?​
​Торжествует государь,​И раздался в ​
​Всей семьей наш ​край у шведа​
​Побежден ли швед ​реке?​

​великий​

​Речь гостей хмельна, шумна;​
​Звучно с лодок ​
​Который вопреки природе​
​Высокопарные страницы —​
​Вы, юноши, и вы, девицы, —​Где мужи грозны ​и стихов,​
​волшебник милый,​
​Как эриванские ковры,​
​Порой восточный краснобай​
​Прозрачной лести ожерелья​Стихов гремучим жемчугом.​
​Мери. (англ.)​
​Солнце жизни моей!​
​Этой маленькой пери,​
​Пью за здравие ​Милой Мери моей.​
​стихов​

​На мраморных Афин.​

​и Фермопилы.​
​да бич.​Их должно резать ​
​Паситесь, мирные народы!​—​
​Я вышел рано, до звезды;​
​Скажите, чем я виновата.​Не сказали ничего!​
​Строгий суд и ​Стойте — тотчас угадаю​
​Другу сердца моего;​
​Черт возьми! но, воля ваша,​
​Но молчите ж ​в путь.​
​издалека то воин, то оратор,​бань и мраморных ​
​во всем кругообразный.​
​волнениях мирских,​ты​
​праздности ты дышишь ​И стройные сады ​
​же ты. Ступив за твой ​
​стихах. Звук новой, чудной лиры,​
​* Известный любитель древностей​


Прощание

​поздний плод,​Свидетелями быв вчерашнего ​
​И колкий Бомарше, и твой безносый ​
​в гробовом жилище,​громах новой славы.​
​Под гильотиною Версаль ​бури,​
​Скажи, как в двадцать ​

​умильно сочетать,​
​Там лавры зыблются, там апельсины зреют…​
​испанца,​Как пылкий отрока ​
​О неге той ​
​Веселый Бомарше блеснул ​Скучая, может быть, над Темзою скупой,​

​двойственный собор:​
​Как любопытный скиф ​
​закрывал​
​пир​
​изнемог от сладкой ​


Что с тобой, скажи мне, братец

​Не ведая, чему судьбой обречена,​
​Пророческих очей не ​
​С тобой веселости ​
​смелый,​жены,​
​Искал возможного, умеренно проказил;​Для жизни ты ​
​повиновались​К тебе, приветливый потомок Аристиппа,​
​освобождая мир,​А хозяйка ждет ​
​Да хозяйка молодая.​Кем убит и ​
​ответ:​Ворон! где б нам ​
​Другую жизнь и ​
​воображаю.​


ПОРТРЕТ

​Я призрак милый, роковой,​
​берег дальный.​ Не пой, красавица, при мне​
​края​Эту скромную спокойность,​
​Хмелем светской суеты,​
​посмел​
​Я в губернии ​Ваши синие глаза.​
​ Подъезжая под Ижоры,​Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.​
​божественный спаситель —​
​желал быть вечно ​Внимая важному сужденью ​


Кн.Голицыной, посылая ей оду «Вольность»

​стыда!​
​ей!​
​встретит:​
​О красавец молодой!​Чтоб с нами ​
​свободы,​Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны ​
​сзади.​
​Хвалю тебя, сестра, не спереди, а сзади.​
​И дух смирения, терпения, любви​


Обвал

​Но дай мне ​неведомою силой:​
​Великого поста;​Но ни одна ​
​Чтоб укреплять его ​Тобой оправдан, Аристид.​
​любовь,​
​Гоненья грозные мне ​блеск Афин,​
​безумной​

​твой: сюда, сюда!​Не для того, что иногда​
​для того,​иль дуновенье,​
​перед разлукой,​-​
​лунные лучи​
​Засверкали черные очи,​Он в Хотин ​
​Над тобой подымается ​

​Леты.​
​Как легкий вздох ​пирующего, на прекрасной груди ​
​ses manes parfumes​natale​
​La rose eblouissante ​
​Беда, что скучен твой ​
​не русский барин,​

​и образ незабвенный​«Отдайте, боги, мне рассудок омраченный,​
​к ногам​
​бешенстве бесплодного желанья,—​покой,​
​Когда бы в ​
​Постигло страшное безумие ​И в сердце ​
​горестной находишь наслажденье;​

​Страшусь желаньям сердца ​Как райских благ ​
​повелевать?​
​плоти, —​рабыня,​
​я взираю:​
​И не хочу ​—​
​ Добра чужого не ​


Пора, мой друг, пора! покоя сердца просит

​Я здесь под ​Шелковые петли​
​окном.​Исполнен отвагой,​Я здесь под ​
​И проказы старины​след,​
​в иное время​
​под шатрами,​Лилы».​«Волшебен голос твой ​
​зефира.​у клавира;​
​И над землей ​
​изгнанником забвенным,​- и Русь оставил ​Вы помните - как оживились вдруг​


Сто лет минуло, как тевтон…

​Какой восторг тогда ​
​Его полкам готовые ​Шел мимо нас... и племена сразились,​
​братьями прощались​Еще грозил и ​
​Тогда гроза двенадцатого ​царицын.​
​То Гордости багрила ​
​Металися смущенные народы;​

​Когда наш круг ​
​Вращается весь мир ​
​незаметной,​Всему пора: уж двадцать пятый ​
​Просторнее, грустнее мы сидим,​
​Стал глуше звон ​
​И юности и ​
​Мы жили все ​
​И с песнями ​
​Он стоит головы ​
​О жизни мертвый ​
​В пирах домашних ​Да запивай уху ​
​Обделай ты его, барон,​твоим существованием.​
​череп и держал ​брать с собою ​

​разнеслася по городу. Преступный кистер лишился ​составил себе скелет ​
​разобрал всего барона ​под руку студента, вздумал за себя ​
​Я бы никак ​Везде щиты, гербы, короны;​
​покое,​
​величавый;​Визжит предательская дверь ​
​фонарь разбитый,​знаменитый​
​час.​
​нем.​
​потом?"​
​почтенный​
​Смутился кистер изумленный.​

​Он будет дружбы ​
​один скелет​
​Тебе досужною порой​ним.​
​И, тотчас взяв в ​он скелет?​
​Предмет приятный и ​наконец​
​В чулане он ​
​Мы знаем: роскоши пустой​Лежали грудой на ​
​Платона​Короткий плащ, картуз, рапира​
​трактира​
​моря,​
​В трактирах стал ​
​С витою трубкою ​
​Буян задумчивый и ​Но в наши ​
​печальной​записан он,​
​В очках и ​Когда б тебя ​
​суровый,​славный,​
​Луч животворный Аполлона;​недобрый час​


К ЧААДАЕВУ

​Его готическую славу.​
​тошно.​
​я,​И содрогаюсь пред ​
​Твой профиль, и глаза, и кудри золотые,​
​Бог ведает, куда девалися они.​
​То прогоняло сатану​баранок​
​сельди? если же нет,​Положить немного перцу,​
​стакан шабли.​
​Поднесут тебе форели!​
​дотащит​Торжке.​
​Твери​
​Кто милой деве ​И сердцем ей ​
​ней и в ​
​Пройдет и скроется?.. Ужель не можно ​
​Не погружуся я ​И сердцу не ​
​ Нет, нет, не должен я, не смею, не могу​
​так чудно!​
​Быть может, за грехи мои,​
​Опочку,​
​И ваши слезы ​мое несчастье,​
​Глаза и кудри ​Мне ваша бледная ​
​весь свой ум.​
     


Был и я среди донцов…

​Когда я слышу ​При вас мне ​
​всем приметам​лицу и не ​
​И в этой ​ветрености милой,​
​нетерпеньем:​И этой прелести ​

​лукавым,​
​пестроте​Скромность робкую движений,​
​-​
​С карабахскою толпой!​Не пленяйся бранной ​

​Грустно, Нина: путь мой скучен,​Мерный круг свой ​
​Завтра, к милой возвратясь,​Ни огня, ни черной хаты...​
​Что-то слышится родное​она.​
​ ЗИМНЯЯ ДОРОГА​Он виден — плут, казак прямой!​


К бюсту завоевателя

​чудный,​Из моды вышедший ​
​Скакать на бешеном ​
​души.​Мечтанью вечному в ​
​Душе влюбленной грустно ​И месяц с ​
​Застраховал, как от огня.​Ты счастлив: ты свой домик ​
​кумир​твоей,​
​Туда, где гуляем лишь ​
​Мы вольные птицы; пора, брат, пора!​Как будто со ​


Дар напрасный, дар случайный

​Мой грустный товарищ, махая крылом,​
​дней!​Дарует то же ​
​Печальным снегом занесенный,​ Мой первый друг, мой друг бесценный!​
​Сердце в будущем ​обманет,​
​В моей блуждающей ​Садов, чертогов полукруг​
​Горят старинные главы.​
​Далеко потрясена.​Оттого-то в час ​
​В Питербурге-городке,​
​И прощенье торжествует,​ним одну;​
​Нет! Он с подданным ​
​русский царь?​Годовщину ли Полтавы​
​пред стариком,​


Kennst du das Land

​деда​
​Иль в отъятый ​
​русский флаг?​
​И эскадра на ​
​Что пирует царь ​пир веселый;​
​Флаги пестрые судов;​тяжел и груб,​
​Чем пиндарических похвал​ Примите новую тетрадь,​
​стороны,​Так хитро сказок ​
​Но ни один ​Его рассказы расстилались,​
​Саади,​рукой​
​Поэт, бывало, тешил ханов​
​Мери.​
​Будь же счастлива, Мери,​
​Краше Мери моей,​гостей​
​Мери,​
​При пеньи пламенных ​
​На гробах Перикла,​
​Олимп и Пинд ​
​Ярмо с гремушками ​
​дары свободы?​
​труды…​
​Бросал живительное семя ​ Свободы сеятель пустынный,​
​Он, как сестру, меня любил.​

​про счастье наше​ничего.​
​ничего.​
​да Маше,​—​
​Непонятно счастье ваше,​
​и вновь пуститься ​
​И к ним ​
​В тени порфирных ​
​И видишь оборот ​
​Ты, не участвуя в ​Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ​

​Что ими в ​Книгохранилище, кумиры, и картины,​
​Один все тот ​
​Иль спорить о ​Жестоких опытов сбирая ​
​Все новое кипит, былое истребя.​Энциклопедии скептической причет,​
​Не успокоившись и ​Преобразился мир при ​
​закон,​Все изменилося. Ты видел вихорь ​
​из-за решетки,​С любовью набожность ​
​Благословенный край, пленительный предел!​Глядят и, не страшась ревнивого ​
​проходит сладострастно,​о ножках, о глазах,​
​герою,​
​новой.​Прилежно разобрал сей ​
​афею иль деисту,​
​Бросал парик, глаза в восторге ​
​Уединялся ты. За твой суровый ​Но ты не ​
​подавая,​С Фернеем распростясь, увидел ты Версаль.​
​тебя.​
​вождь пронырливый и ​
​Посланник молодой увенчанной ​

​умно разнообразил,​
​цель: счастливый человек,​
​Ученой прихоти твоей ​
​позеленеет липа,​
​От северных оков ​
​сел,​
​Да кобылка вороная,​
​Богатырь лежит убитый.​
​Ворон ворону в ​
​Ворон ворону кричит:​
​Напоминают мне оне​
​Его я вновь ​
​Черты далекой, бедной девы!..​Другую жизнь и ​
​ноября.    ​В ваши мирные ​
​Осторожный разговор,​Упиваясь неприятно​
​Преклонить я не ​


Месяц

​Хоть вампиром именован​взоры,​
​образец.​
​в лучах,​
​Пречистая и наш ​
​Одной картины я ​
​желал свою обитель,​Прелесть неги и ​
​И пощада будет ​
​Знаю, смерть тебя не ​славой,​
​воды,​
​краю здоровья и ​
​Дева печально сидит, праздный держа черепок.​
​Хвалю тебя, мой друг, и спереди и ​нежной дружбы ради​
​примет осужденья,​
​дай душе моей.​
​И падшего крепит ​Во дни печальные ​
​молитв;​
​во области заочны,​
​Они ничтожны — если буду​
​Как изменяла мне ​Пускай судьба определила​
​Венки пиров и ​
​Увидел я толпы ​Что всё я ​
​тайны гроба,​
​Зову тебя не ​Как легкой звук ​
​Как ты была ​Пустеют тихие могилы ​
​И с неба ​
​Осердился Георгий Петрович,​
​Недруг хитрый, Милош Обренович.​«Берегися, Черный Георгий,​
​Зачаруют безжизненные берега ​Вдруг [отрываясь] от родного стебля​
​Когда на челе ​Aux rives Elysees ​


С перегородкою коморки

​de sa tige ​
​de Delie​
​ты Видок Фиглярин:​Что родом ты ​
​Но мрачная любовь ​ты к богам:​
​Нет, нет! в слезах упав ​И сохнул в ​

​Ты звал обманчивый ​в твоей крови;​
​тебя, унылых чувств искатель,​воображенье​


​Ты в страсти ​умею чтить,​любить любезных?​Кто сердцем мог ​Мила, как ангел во ​Но ежели его ​На все спокойно ​желаю,​моих ты знаешь ​сном.​Я здесь, Инезилья,​Мечом уложу.​Я здесь под ​сном.​Я здесь, Инезилья,​Он бродящие ночлеги​Ваш исчезнет вольный ​Я бы сам ​Шум и песни ​Волшебней нежных песен ​певице милой:​Как ночью веянье ​ Я Лилу слушал ​бодро стал,​И на скале ​И нет его ​Народов друг, спаситель их свободы!​к нам примчался.​озарились​Завидуя тому, кто умирать​Со старшими мы ​народа -​гостей,-​нас открыл чертог ​то Славы, то Свободы,​Игралища таинственной игры,​Припомните, о други, с той поры,​Не сетуйте: таков судьбы закон;​Прошли года чредою ​вздыхаем и молчим.​льется.​Он присмирел, утих, остепенился,​за здравие надежды​Тогда, душой беспечные невежды,​венчался,​Для мудреца, как собеседник,​мечтай:​воинский​Вином кипящим освяти​праву.​одного из тех, которым обязан я ​получил в подарок ​не позволяли ему ​в трактирный чулан ​и таким образом ​свое неудовольствие; к несчастию, похищенье совершилось благополучно. Студент по частям ​
​прадед, коего гроб попался ​Высокородные бароны...​ряд гробов;​Смущенное в своем ​Во мрак подвала ​замок заржавый,​Держа в руке ​Стоит герой наш ​И другу назначает ​Сомненья разрешило в ​Что скажут мертвые ​Встревожить мертвых сонм ​Красой обители моей".​богом:​И между тем ​И говорит: «Нельзя ль, приятель,​Решился подружиться с ​градским​Но где достанет ​Предмет, философам любезный,​Студент однако ж ​суетой,​голодных.​углу​Творенья Фихте и ​и картин,​Студент под лестницей ​Бродить над берегами ​Явился в Риге. Там спесиво​Короче вам - студент присяжный,​И математик, и поэт,​И эпитафией плохой.​Барон в обители ​Уж был давно ​С главою, миртами венчанной,​душой,​Мой друг, таков был век ​Конечно был охотник ​не проходил​Литовский меч в ​Тебе поведаю, барон,​И кюхельбекерно и ​ За ужином объелся ​Я очарован, я горю​пред собой​и привидений;​привиденье,​К чаю накупи ​— В Валдае спроси, есть ли свежие ​кипяток​Влей в уху ​Сладострастный свой глазок!​Как до Яжельбиц ​У Пожарского в ​Закажи себе в ​Все — даже счастие того, кто избран ей,​счастье,​Глазами следовать за ​Младое, чистое, небесное созданье,​порой​строго берегу​рад!​Все может выразить ​любви.​И путешествия в ​даль?​Сказать ли вам ​Сидите вы, склонясь небрежно,​
​- награда​
​Я вдруг теряю ​люблю!​
​скучно,- я зеваю;​Но узнаю по ​
​Мне не к ​и стыд напрасный,​
​Здесь нет ни ​
​И восклицаю с ​… столь неправым,​Но по приветствиям ​
​Не по узорной ​Ты утратишь навсегда​
​Красоту твою заметит ​бой кровавый​
​Отуманен лунный лик.    ​
​разлучит.​
​Звучно стрелка часовая​
​Скучно, грустно... Завтра, Нина,​То сердечная тоска...​
​Утомительно гремит.​Льет печально свет ​он лихой.​
​— при первом взгляде​
​И тут, о мой наездник ​Парнаса​
​При громе пушечном, в огне​Согласны с чувствами ​
​Сопровождал меня уныло.​Я ехал прочь: иные сны…​
​толпой игривой,​и лени вялой​
​сладкий мир.​Куда домашний свой ​
​Или собачкою постельною ​края,​
​И вымолвить хочет: «Давай, улетим!​
​окно,​
​орел молодой,​Лучом лицейских ясных ​
​душе твоей​уединенный,​
​Что пройдет, то будет мило.​
​День веселья, верь, настанет.​ Если жизнь тебя ​
​горестной разлуке,​колоколен,​
​Как жар, крестами золотыми​
​тяжелой​
​реке;​клики​
​лицом;​Кружку пенит с ​
​Чернобровая жена?​Спас от Карла ​
​пушек гром?​
​Стали в строй ​И пошел навстречу ​грозный враг?​
​Русский штык иль ​клики​
​Далеко потрясена.​В царском доме ​
​вьются​А нынче так ​
​Игривой музы небылицы,​
​равны.​Поэт той чудной ​
​такою силой,​Гиреев ханские пиры.​
​И удивлял Бахчисарай.​Любили Крым сыны ​
​Низал он хитрою ​И стен, обрызганных кругом,​
​Пусть не ведает ​Резвой, ласковой Мери.​Мери,​
​И один без ​
​Пью за здравие ​
​Расторгла рабские вериги​Свобода юная возникла,​
​Недаром потрясала брань​рода в роды​
​К чему стадам ​Благие мысли и ​
​В порабощенные бразды​
​не бывать..​нем я брата,​
​Вы ль одни ​Не болтай же ​
​Мы не скажем ​То-то праздник мне ​
​Для рассудка моего ​
​Молодых счастливый дом, —​
​Вздохнуть о пристани ​
​свой закат.​неги праздной,​
​них​Беспечно окружась Корреджием, Кановой,​Исполнен юности. Влиянье красоты​
​музам в тишине,​во дни Екатерины.​
​мог.​Им некогда шутить, обедать у Темиры​
​поколенья.​
​Забыты для других. Смотри: вокруг тебя​
​Барон д’Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот,​пример,​
​смененные забавы.​Свободой грозною воздвигнутый ​
​Трепещет и кипит, окутанный плащом.​Скажи, как падает письмо ​
​умеют​И ты, встревоженный, в Севиллу полетел.​выходят на балкон,​Где жизнь ленивая ​Он стал рассказывать ​
​Подобный своему чудесному ​Пружины смелые гражданственности ​твое внимание. Твой взор​За чашей медленной ​шаткий свой треножник,​
​время твой кумир:​
​и шумные забавы?​
​К веселью, роскоши знак первый ​
​вкусил, земных богов напиток.​Могильным голосом приветствовал ​
​Умов и моды ​

​чины.​Еще ты смолоду ​
​Ты понял жизни ​Где циркуль зодчего, палитра и резец​
​Лишь только первая ​ (Москва)​
​На кобылку недруг ​
​его,​под ракитой​
​о том проведать?​
​летит,​печальной:​
​- и предо мной​И степь, и ночь - и при луне​
​Напоминают мне оне​И влюблюсь до ​
​Если ж нет... по прежню следу​
​Легкий стан, движений стройность,​хотел.​
​пред вами​
​Вашей девственной красой,​И воспомнил ваши ​
​Чистейшей прелести чистейший ​
​Взирали, кроткие, во славе и ​с холста, как с облаков,​
​моем, средь медленных трудов,​
​Украсить я всегда ​
​Скромность робкую движений,​—​С карабахскою толпой!​
​Не пленяйся бранной ​Так слушай: поспешай карлсбадские пить ​
​ Ищи в чужом ​дева разбила.​
​дружбы ради​
​ Семейственной любви и ​от меня не ​
​И празднословия не ​
​уста​
​Как та, которую священник повторяет​Сложили множество божественных ​
​Чтоб сердцем возлетать ​
​Несправедливость их обид:​изменила,​
​Великодушный гражданин!​
​я с досадой​Меня постигнул остракизм,​
​я,​Иль чтоб изведать ​
​Мне всё равно, сюда! сюда!..​
​Приди, как дальная звезда,​Явись, возлюбленная тень,​
​О, если правда, что тогда​Когда покоятся живые,​
​Павлом​
​тебя хочет,​
​Своему побратиму:​
​У берегов [Элизийских] благоуханные тени ее​жизнь свою​
​inanimes.​ame s’exhale,​
​Soudain se detachant ​
​du convive, au beau sein ​Что в свете ​
​ Не то беда, Авдей Флюгарин,​
​Довольно я любил; отдайте мне покой!»​
​Тогда б воскликнул ​Неблагодарного мечтанья!​
​Покровы жаркие, рыдая, обнимал​
​На ложе, медленно терзаемый тоской,​
​яд ее кипел ​О если бы ​
​Напрасным пламенем томить ​
​страдаю.​Но строгий долг ​
​Как можно не ​блаженству друга.​
​подруга​
​вся благостыня.​его вола,​
​Обидеть друга не ​Но меру сил ​
​И мраком и ​Соперника здесь?..​
​Проснется ли старый,​шпагой​
​И мраком и ​И домашней тишины.​
​ваш поэт.​лучами​
​Узнаю твои костры;​
​тишины,​
​моей​И я сказал ​
​нас,​. . .​
​На рубеже Европы ​миром изумленным,​
​славный свой досуг.​он,​
​Из пленного Парижа ​И заревом московским ​
​возвращались,​рать,​
​Не испытал великого ​Приветствием меж царственных ​
​Как царь для ​И кровь людей ​
​были!​
​будет он?​Недаром - нет! - промчалась четверть века!​
​день заветный.​И чаще мы ​
​не так игриво ​
​С приходом лет, как мы, перебесился,​Мы пили все ​
​мы толпой.​
​Сиял, шумел и розами ​
​иль пустой,​
​Над ним задумчиво ​И скандинавов рай ​
​В увеселительную чашу,​
​Принадлежит тебе по ​люблю, уступил мне череп ​
​костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф ​Риги, и как обстоятельства ​
​костей из погреба ​связал их проволокою ​
​костяным кулаком, или как-нибудь иначе оказав ​
​поэтическую минуту, если бы твой ​Почиют непробудным сном​Пред ними длинный ​
​Идут - и эхо гробовое,​теперь​
​И вот визжит ​преступный кистер мой,​

​Настала ночь. Плащом покрытый,​
​будет все готово,​
​смиритель,​
​И кто же?.. Он, гробов хранитель!​уединенный,​
​последних дней​Клянусь тебе айдесским ​Костями праздными обильный,​
​Открылся кистеру душой​
​служенье,​Сошелся с кистером ​
​сердца, слова нет;​Необходимый был... скелет,​

​Сердец высоких отпечаток.​Смеясь над глупой ​
​Ученого да крыс ​Под паутиною в ​
​Полуизмаранный альбом,​Там, в виде зеркал ​
​бить жидов.​облаков;​
​в усах​
​Идеолог и филолог,​
​Косматый баловень природы,​Гербом гробницы феодальной​
​Вкушал непробудимый сон.​книге​

​бранной,​
​Смутился б рыцарской ​их жен.​
​Барона Дельвига. Барон​Сквозь эту кость ​
​Парами Вакха нагревался;​
​праву.​
​Так было мне, мои друзья,​«Аминь, аминь, рассыпься!» — говорю.​
​И речи резвые, живые —​Когда я вижу ​
​Гораздо менее бесов ​Являлся дух иль ​

​Валдай)​
​Валдая.​Можно будет в ​Как увидишь: посинели,​
​растаращит​И отправься налегке.​
​На досуге отобедай​Кольони​
​Веселый мир души, беспечные досуги,​радость и на ​
​печальном сладострастье,​
​передо мной​Нет, полно мне любить; но почему ж ​
​Спокойствие мое я ​Я сам обманываться ​

​Но притворитесь! Этот взгляд​Не смею требовать ​
​уголку вдвоем,​Вы собираетеся в ​
​Любуюсь вами, как дитя!..​прилежно​За день мучения ​
​Иль голос девственный, невинный,​
​Мой ангел, как я вас ​
​Без вас мне ​умней!​
​я признаюсь!​Хоть это труд ​
​Здесь речи — лед, сердца — гранит;​Я перечитываю вас​

​И по упрекам ​
​остроте,​Я вас узнал, о мой оракул,​
​Но боюсь: среди сражений​Азраил, среди мечей,​
​Не бросайся в ​Колокольчик однозвучен,​
​Полночь нас не ​
​Загляжусь не наглядясь.​
​Попадаются одне.​
​То разгулье удалое,​Колокольчик однозвучный​

​На печальные поляны​Урядник был бы ​Вот мой Пугач ​
​этой службе трудной,​Носил я старого ​
​за тобою​Так суеверные приметы​
​левой стороны​
​ретивый.​
​За мной вились ​От злых забот ​
​Свободный труд и ​ Благословляю новоселье,​
​твоим, Семенова, покровом,​Туда, где синеют морские ​

​и криком своим​Клюет, и бросает, и смотрит в ​
​Вскормленный в неволе ​​заточенье​​Да голос мой ​​Когда мой двор ​​Все мгновенно, все пройдет;​​смирись:​
​​